Символы распада - Страница 107

107

Дронго уже изложил свой план Машкову, и тот его одобрил. Следовало сыграть на внезапности и на незнании Полухиным языков. Они прошли по коридору, спустились на этаж, сели в лифт, поднялись на два этажа в другом крыле и наконец оказались у дверей номера Полухина. Машков осторожно постучал. Дронго стоял в стороне так, чтобы не быть заметным из «глазка». Глазки, кстати, были на всех дверях этого отеля.

— Кто там? — спросил сонный Полухин и хромая подошел к дверям.

Машков начал что-то объяснять по-английски, но Полухин его не понял.

— Ноу, ноу, — крикнул он, отходя от двери. Машков снова постучал. Полухин вернулся и услышал, что неизвестный говорит: «Портье, портье».

— Ах, портье, — догадался Полухин, открывая дверь. В ту же секунду он оказался на полу. Дронго ринулся к нему и ударом своего более чем стокилограммового тела отбросил его от дверей. Когда Полухин попытался подняться, на нем уже сидел Машков, выворачивая его руки и затягивая их полотенцем. Полухин не мог даже кричать, так как Дронго сразу набросил на него простыню, затягивая ее на горле. Машков связал Полухину руки, затем так же тщательно и ноги. Простыня по-прежнему мешала Полухину видеть, что происходит. Дронго и Машков перенесли его на кровать.

— Ну что, — громко спросил по-русски Машков, — доигрался, стервец? Решил корешей завалить. Думал, тебе так все с рук сойдет? Сам их послал и сам их подставил.

Полухин что-то простонал. Простыня уже не давила на горло, но он все еще не мог прийти в себя. А когда услышал обращенные к нему слова и понял, что это его соотечественники, он дернулся от страха. Нужно было не давать ему высунуться из-под простыни, чтобы он не понял, что у нападавших нет оружия.

— Давай кончай его, — глухо сказал Дронго, — чего ты с ним разговариваешь. Хорьков приказал найти и кончить. Без разговоров…

— Подождите, — простонал Полухин, — подождите. Этот итальянец здесь, в соседнем номере… Я за ним следил. Они убрали наших ребят, но я за ним все время следил.

— Врешь, мерзавец, — больно ударил его Машков, — ты сам их и убрал в Париже. А потом полетел в Палермо, в Италию. Думаешь, мы про тебя ничего не знаем?

Лежавший на кровати бандит снова шевельнулся. Непонятно, какие чувства владели им.

— Кто вы? — испуганно спросил он. — Что вам нужно?

— Ты нужен и твой хозяин.

— Он не мой хозяин.

— На том свете будешь сказки рассказывать, — зло посоветовал Машков и, обращаясь к Дронго, громко сказал: — Кончай его.

— Стойте, — дернулся Полухин, — он здесь. У него есть деньги. Много денег. Не нужно меня трогать, я вам помогу стать миллионерами. Честное слово, помогу.

— Откуда у него деньги?

— У каких-то арабов получал. Сам видел. Целый чемодан денег.

Дронго и Машков переглянулись. Их предположение о связи Абделя с Ревелли полностью подтвердилось.

— За что деньги получал?

— За ящики, за грузы наши. Хорьков знает, за что. — Полухин дергался, пытаясь сбросить с себя простыню, но Дронго только еще сильнее замотал ему голову. Полухин, поняв, что они не хотят, чтобы он их увидел, сразу стих.

— Сколько денег у твоего макаронника? — спросил Машков. Дронго покачал головой. Полковник ошибся. Обычный убийца, которого должен был прислать Хорьков, не мог знать, что итальянцев называют в Европе макаронниками за их любовь к спагетти. Такое мог знать только образованный офицер ФСБ. Полухин задумался. Может, он тоже ошибается.

— Вы откуда, ребята? — спросил он. — Я ведь Хорькову не враг какой. И никого я не убивал, это все поклеп. А вы откуда? — снова спросил он.

— Тебя не касается, — огрызнулся Машков, расстроенный своей очевидной ошибкой. — У итальянца оружие есть?

— Есть. Он всегда пистолет носит. Словно боится чего.

— Куда арабы делись, которые деньги платили? — поинтересовался Машков. Он был прав, этот вопрос интересовал его более других, но Полухин снова занервничал. Обычный киллер не интересуется тем, кто платил деньги и куда он скрылся. Его интересует, где нужный человек и где могут быть деньги. А этот тип задавал совсем другие вопросы.

— Вы из милиции? — начал понимать Полухин.

— Нет. Из отряда архангелов, — пошутил Машков. — Вы куда должны ухать отсюда? Быстрее говори, у нас мало времени.

— Он в Америку, я в Испанию. У меня нет американской визы, но он обещал потом прислать.

— Когда он в Америку летит?

— Сегодня утром. — Полухин отвечал уже значительно увереннее — он вдруг понял, почему с него не снимают простыню. Если бы они хотели его убить, то наверняка не стали бы закрывать глаза. Какая разница, что именно он увидит, ведь у покойника все равно не будет возможности рассказать об этом кому-либо. Следовательно, ворвавшиеся к нему люди были не киллерами Хорькова. Они бы просто не стали задавать столько вопросов. — Чего вы хотите? — спросил он прямо.

— Нам нужен твой хозяин, его деньги и исчезнувшие ящики, — ответил Машков. — Когда он улетает?

— Утром, в половине девятого. В шесть я должен зайти к нему.

Дронго посмотрел на Машкова. Тот пожал плечами и тихо напомнил:

— У него есть оружие.

— Другого шанса не будет, — тихо ответил Дронго.

— Думаешь, поднять этого скота и подставить его к дверям?

— Нет, конечно. Ему нельзя доверять ни в коем случае. Мы его оставим здесь, а сами пройдем туда. Я объясню, что меня просили его разбудить.

Полухин услышал их шепот и понял, что они совещаются.

— Не нужно меня трогать, ребята, — попросил он на всякий случай, — я еще много нужного сказать могу и против Хорькова в суде выступить, если хотите.

107